"...Я обратился к слуге-мальчику: "Что это за звуки? Выйди, посмотри, что там такое?" Отрок ответил: "Звёзды, месяц белы и чисты, и лежит на небе Светлая Река. Но нигде людских нет голосов. Этот звук — в деревьях, где-то там".
Я промолвил: "Ой, беда! Это голос осени! Зачем, зачем он вдруг явился? В самом деле, что даёт нам видеть осень?
Её краски и угрюмы и бледны. Сселась дымка, полетели тучи вверх. Её образ — образ чистый, светлый лик. Небо — высь одна, а солнце — что хрусталь. Её воздух — резкий, жёсткий холодок. Колет кожу человеку до костей. Мысль её живёт безрадостным томленьем: горы, реки — всё безмолвно, всё мертво. Вот почему и голос её в жуткой стуже резко резок. Стон и вой несутся в выси. Роскошные травы спорили друг с другом бархатным цветом густой зелени. Деревья, прекрасные плотной листвою своею, были нам приятны, милы, дороги. Но травы, лишь осень коснётся их, краски свои изменяют; дерево, с ней повстречавшись, лист свой роняет на землю.
Что же ломает, мертвит, валит на землю, крушит? То жестокость неизбывная духа этого единого.
Да, скажу я, осень — это уголовный комиссар, а в движенье времён года — это тень и тьма. И ещё скажу: то символ войск с оружием... Стихия ж осени — металл. Она означает тот дух завершённой идеи в природе небесно-земной. Она всей душою живёт в сурово-безжалостной казни...
...Подумай же теперь, кто мой злодей с ножом в руках? И почему б я злиться стал на голос осени, скажи!"
Но мальчик мой мне ничего не отвечал. Он свесил голову и спал. Я слышал лишь, как там, в стенах вокруг меня, трещал сверчок: "цсси-цсси"... Он словно помогал вздыхать моей тоске".