Зимой по ночам за окном стоит особенная тишина. В центре крупного города, кажется, исчезает всё движение. Машина, а тем более пешеход, кажeтся чем-то случайным.
Город — это традиционная метафора культуры. Но в реальном городе действуют не только упорядочивающие силы, но и хаотические. У нас это хорошо заметно. Сюрреалистические пустыри, спрятанные в двух шагах от обжитых, цивилизованных кварталов. Многоликие дворы, в которые попадаешь, свернув в сторону с главной улицы. Огромные промзоны с прилегающими к ним дикими площадями, где, как представляется, вообще не ступала человеческая нога. За последние десять лет число таких мест, конечно, стало меньше.
Зимней ночью улица напоминает пустую сцену. Оранжевый свет фонарей, ночная чернота, снег и холод — как незаполненное сценическое пространство. Место, несущее в себе какой-то потенциальный смысл, и всё ещё пустое.
Весной, летом, осенью улица звучит и живёт совершенно иначе. Через несколько дней она изменится. Воздух уже становится гулким.
Город — это традиционная метафора культуры. Но в реальном городе действуют не только упорядочивающие силы, но и хаотические. У нас это хорошо заметно. Сюрреалистические пустыри, спрятанные в двух шагах от обжитых, цивилизованных кварталов. Многоликие дворы, в которые попадаешь, свернув в сторону с главной улицы. Огромные промзоны с прилегающими к ним дикими площадями, где, как представляется, вообще не ступала человеческая нога. За последние десять лет число таких мест, конечно, стало меньше.
Зимней ночью улица напоминает пустую сцену. Оранжевый свет фонарей, ночная чернота, снег и холод — как незаполненное сценическое пространство. Место, несущее в себе какой-то потенциальный смысл, и всё ещё пустое.
Весной, летом, осенью улица звучит и живёт совершенно иначе. Через несколько дней она изменится. Воздух уже становится гулким.